Илья Козлов

Как пришли к галерее? Вообще, как родилась эта галерея? Сначала было какое-то желание сделать именно галерею. Или появилась галерея, а потом как-то ее к чему-то приспособили?
Галерея очень спонтанная и очень быстрая. Я пришел неожиданно для себя. Началось все с того, что я просто по улице шел… Вообще я постоянно ищу какие-то площадки для выставок. Летом за свой счёт сделал выставку в галерее «Краски жизни». Она окупилась. Я подумал: «Хорошо. В принципе, окупается». Потом ещё была персональная выставка в «АРТ-Музе». Но «АРТ-Муза» бесплатно мне её провела. Она тоже, можно сказать, окупилась, потому что после нее пришёл человек и купил много работ. Я подумал, что надо себя выставлять. Но не в магазинах и в галереях разных, таких вот небольших, где много разных авторов собрано, а именно персонально, потому что и в «АРТ-Музе», и в «Красках жизни» это была моя персональная выставка. Люди приходят, погружаются в созданный мной контекст, видят много работ, понимают, что это все один автор, и это гораздо более выигрышно. Вот и я решил сделать персональную выставку. Еще одну, очередную. Я просто шел по улице, смотрю, ларек стоит пустой, газетный такой, 8 метров квадратных, и телефон написан. Я им позвонил, говорю, что хочу выставку сделать. Можно ли попробовать в таком формате на неделю? Они говорят: «Ну, вообще, на неделю мы не сдаем только от месяца». Но у них, видимо, с клиентурой плохо было. Перезвонили мне, говорят, что на неделю можно. 30 тысяч аренда стоить будет. Договорились. Сделал я эту выставку. Неделю там сидел внутри. Ветродуй жужжал, тепло было. Это был конец ноября. А дальше начались декабрьские холода. И тоже, я окупил эту выставку.

То есть, люди заходили, покупали очень активно?
Ну, активно заходили. Покупали, конечно, менее активно. Но 8 работ я продал за неделю. А в то время, как где-нибудь там, где много авторов представлено, годами могут висеть работы, и ничего не продается.

Подобные лавки используют не для того, чтобы что-то продать, а если есть какие-то работы некондиционные, или накопилось много работ в студии, которые лежат долго, их по таким местам распространяют. Если не купят, то хотя бы реклама.
Я не знаю для чего это. Потому что у меня и в Мансарде художников была работа «Веселье», и в Москве в одном месте, и вот здесь, в Союзе художников, еще в некоторых местах. То есть опыт негативный. Нет никакого выхлопа с этого. Просто работы висят, и просто они где-то находятся. И вот я после этого ларька… А там история такая, что это было чуть-чуть полуофициально, потому что там целевое назначение участка, который выделили в городе, было под торговлю именно журналами. Поэтому эти люди немножко побаивались, что будет огласка. И огласка началась. Журналисты приехали, стали писать, что художник сделал в ларьке выставку. Собственники ларька сказали, что надо пока завершить. И я завершил. Они также сказали, что хотят продолжения, что им это понравилось, но нужно разрешение от властей. Но мне было там неудобно. 8 метров всего, а мне надо с учениками заниматься, нужен туалет, вода хотя бы. И я стал смотреть объявления в этой ценовой категории.
Ларек, получается, 80 тысяч в месяц стоит. А за 80 тысяч в месяц можно было приличное помещение найти даже с выходом на улицу. Я хотел на Казанской улице сначала снять. Но владелец как-то был не жарко не холодно настроен, и пока он думал, я нашел это место. А здесь владелец наоборот – сразу откликнулся. Говорит: «Да. Давайте. Здорово. Галерея. Мне только кто-то из табачек звонит, а галерея – это интересно». И все, я в течение нескольких дней сюда приехал. Быстро все сделал. Тут фотография главного пекаря висела. Мы ее убрали. Сделал эту стенку, развесил все. Договорились как-то, и я заехал.
У меня была идея, что люди с улицы будут заходить, видеть витрины, покупать, но этого не произошло. То есть, моя бизнес-гипотеза отчасти крах потерпела. То ли место не такое проходное, то ли не так видно. Ларек был со всех сторон стеклянный, кроме задней стенки. Его было хорошо видно, он на перекрестке стоял, просматривался. Здесь ничего не просматривается, а люди мимо идут. И стендер, который здесь стоял, был не согласован в комитете по печати, а там мне владелец выделил одну сторону, и его пришлось убрать. Приходил проверяющий, выписал штраф. Правда, не мне, а владельцу. Одна сторона была его, другая моя. В итоге я как-то пытаюсь привлечь внимание. Вывеску сделал, телевизор поставил, но посетителей все равно сейчас мало. Межсезонье. Хлебник (в соседнем помещении) тоже говорит, что они надеются, что будет больше поток, когда потеплеет.

Вывеска, которая у вас над окнами висит, с надписью «Кофе». Я тоже не нашел сразу галерею. Пекарня, кофейня, а вывески с галереей Ильи Козлова нет.
Вот её, «Кофе», хорошо бы убрать, конечно. Но тогда надо туда что-то другое вешать, «галерея» написать, а это деньги, согласование и так далее. Я уже думаю, пусть пока «кофе» повисит. Всё равно я сюда трафик пока привлекаю через соцсети, а кому нужно, они находят.

Когда брали это помещение, делался какой-то анализ проходимости?
Нет. Я не делал такого анализа, просто смотрел.

На этой улице, кроме вас, есть ещё какие-то места? Есть какие-то галереи? Мне говорили, что там дальше есть что-то.
Нет, вообще, без достопримечательностей.

Народ по этой улице толпами ходит?
Толпами, не сказать, что ходят. Но вы знаете, что цена на аренду помещения очень сильно зависит от проходимости. То есть, на Среднем проспекте, я думаю, что такое же помещение будет стоить в полтора раза дороже, а то и больше. Потому что, люди же тоже понимают культуру рынка и так далее. Но опять же, если у меня будут свободные деньги я может быть перееду. Все зависит от финансов. Здесь затраты я пока отбиваю через продажи, соцсети и мастер-классы.

До галереи было лучше или с галереи стало?
Ну как лучше? В плане финансов? Нет. Конечно, до галереи было лучше в плане финансов, потому что не было такого обременения. Но сейчас у меня появился стимул активно работать, и я очень много разных вещей сейчас делаю: видеоуроки записываю, выкладываю, мастер-классы стал проводить, онлайн образование, картины стал активнее продавать, ввести несколько каналов.

То есть, с деньгами стало хуже, но стало лучше в личном росте?
Ну, нет, я стал больше зарабатывать в полтора раза, получается. До этого у меня среднегодовой был 130 тысяч, на картинах я зарабатывал. Сейчас около 200. Пока рано еще говорить, я два месяца всего держусь. Я введу дневник продаж. За январь я заработал 190, за февраль – 213 тысяч на продажах. Я надеюсь, что выйду на стабильный доход и побольше и тогда мне можно будет…

Вы рады, что у вас появилось эта галерея?
Я рад, потому что очень много людей приходит, вот даже вы приехали, это уже здорово очень, берете у меня интервью, сняли 3D-тур, за что я тоже очень благодарен. Спасибо большое!
И вообще сюда много художников заходят, тут же Академия рядом. Они ходят мимо, заходят, общаемся. Друзья из других городов, когда приезжают, знают, куда идти, потому что я везде анонсировал, что у меня есть галерея. Я тут практически каждый день сижу. Они как в гости ко мне идут. И мне сказала галеристка одна, что надо здесь продержаться хотя бы полгода, а лучше год. И вот через год появятся постоянные посетители и покупатели, соответственно.

Место себя покажет в разные сезоны по-разному. Люди будут приезжать разные. А о Вас в течение этого года какие-то материалы напишут, вроде истории про ларечек, или еще что-то.
У меня сейчас в Смольном висят две работы, где правительство. Я хочу их забрать, потому что там год прошёл, ничего вообще.

А вы хотите их продать или чтобы Вас видели?
Ну, конечно, узнаваемость – это лучше. Но нужны ли этим чиновникам мои работы? Вот вопрос. Может, они вообще мимо ходят, как пятна цветовые их воспринимают.

В картинные галереи ходят разные люди. Могут что-то купить, могут не купить ничего, а могут запомнить. Когда Вы смотрите что-то, вам понравилось, но сейчас не готовы купить. Запомнили этого художника, а потом, когда у вас пройдет какой-то период жизни, вы сможете позволить себе его работы. Люди же тоже живут не одним днем.
Это так и происходит. У меня выставка была в «АРТ-Музе». Через три месяца пришел человек и что-то приобрел.

Как вы относитесь к искусственному интеллекту, который рисует изображения? Очень много людей стало заниматься художественным ремеслом, когда большую часть графического контента люди получают именно таким способом. И как вы думаете, теряется ли живопись в потоке подобного ремесленного контента?
Мне кажется, живопись утратила свою актуальность. Это такой уже глобальный вопрос. Я об этом тоже думаю постоянно. Она перестала быть, как бы сказать, в медийном пространстве. Живопись не представлена как нечто такое завлекающее, интересное, как чудо какое-то. Раньше ходили смотреть на картину Куинджи «Лунная ночь на Днепре», как сейчас в IMAX 3D ходят смотреть фильм. Тоже очереди стояли. А сейчас такого вау-эффекта нет. Ну может быть, бывает для определенной элиты. Там какая-то картина приезжает в Эрмитаж, выставка одной картины. Бывают там тоже очереди. Но это немножко другого порядка явления. То есть сейчас искусство само по себе отошло немножко на задний план по степени своей выразительности, воздействия на зрителя. Те же видеоигры, они гораздо мощнее воздействуют на многих, или фильмы, сериалы. Это то, что действительно формирует какую-то визуальную эстетику нашего бытия. Оформление улицы и так далее, реклама. А живопись… Ее нет, она не представлена в общественном поле как-то. О ней не говорят. Раньше Репин написал новую картину, об этом говорили, в газетах писали. Сейчас если напишет какой-то художник новую картину. Ну и что? Специализированные издания, может быть, об этом напишут еще что-то.

Сами никогда не думали заняться ремеслом? Именно ремеслом.
А что в вашем понятии ремесло? Если заказ написания чего-то, то я пишу периодически. Как бизнес? 

Да, бизнес и поток.
Нет. Я так не могу. Я выгораю очень быстро. Однажды повторил свою работу пять раз, и очень устал от этого. Сейчас шестой раз мне ее заказали. Но я уже отдохнул немножко, сил поднабрался. Думаю, что сделаю. То есть, я пишу повторы своих работ как раз в небольшом формате, и они хорошо продаются. В этом смысле я тоже ремеслом занимаюсь, повторами своих же работ.
Но когда заказчик дает задание, это уже художественный найм такой. То есть он нанимает меня, как руки просто с кисточкой. А я где-то. Меня самого там нет, и мне так некомфортно. Я избегаю таких заказов. То есть мне нужно вдохновение, чтобы я делал так, как я вижу, как хочу.

То есть в каждой вашей картине есть что-то от вас? Вы ее придумали, вы ее так видите, так чувствуете.
Меня это вдохновило, какой-то импульс первичный был от меня.

Хорошо. Вы написали первый раз картину, у вас было одно настроение, вы думали о чем-то так. Но, когда ее повторно писали, вы не можете повторно войти в прежнее состояние. 
Не могу. Я немножко по-другому ее пишу. То есть каждая картина уникальная, как отпечатки пальцев. Есть отличия. И даже в колорите по-другому бывает решаю. Но всегда согласовываю с заказчиком. Говорю, что вот я так вот хочу. Он может ответить, что тоже хорошо, или нет, здесь дымка была, а тут нет. Сделайте. Хорошо, сделаю дымку. Я на что-то ведь тоже не обращаю внимания, что заказчика зацепило в этой работе. А мне другое, например, вообще важно.

Мы начали разговаривать, про массмедиа, что они как-то захватывают внимание человека. А вы не думали о том, что картины так же захватывают, как и любой другой вид искусства? Просто там миллионы человек трудятся в индустрии. И индустрия, как система, сама себя поддерживает. А в живописи такого нет. Нет людей, которые бы её, наверное, развивали на таком же уровне.
Да, это не система точно, это не командная работа, это набор одиночек.

Необходимость есть объединения и движения вперёд общим силами.
Объединения есть, они существуют, это факт. Есть разные галереи, разные формации, разные направления.

Где состоите?
В союзе художников состою, в нашем Питерском.

В чем замешаны еще?
Да особо ни в чем не замешан. В союзе писателей я сейчас остаюсь, но я там не появляюсь в последнее время. А стихи писал раньше более активно, а сейчас почти нет. Но это такие закрытые профессиональные сообщества, они не про то, чтобы продвигать какого-то автора, хотя союз писателей, кстати, активнее проводит разные мероприятия, открытые, микрофонные и так далее. А союз художников делает выставки, но это всё очень молодым никак не помогает, ни туда, ни сюда.
От союза писателей я в Сербию успел съездить. Они меня направили в составе делегации на какой-то фестиваль в том году. Если бы от союза художников были такие мероприятия, куда-нибудь в арт-резиденцию бы меня свозили в Африку, или еще что. Это же суперинтересно. Но такого нет у нас. Но это опять же не про продвижение, не про массовость, это просто внутри сообщества.
А галереи… Да. Конечно, это факт. Они работают, но всё равно пальма первенства уже давно, мне кажется, кино принадлежит. А сейчас уже виртуальные реальности приходят. То есть, по сути, картина — это та же самая виртуальная реальность, только старыми методами созданная. Виртуальная реальность на двухмерной плоскости, в которую хочется заглянуть, погрузиться, но она с определённой мерой условности, в общем, как и в виртуальных, как и в играх в компьютерах, там тоже есть условность своя определенная. И люди хотят сбежать от действительности в некую виртуальную реальность.

Как относитесь к виртуальной реальности?
Ну как? Я думаю, что это отражение внутренних каких-то запросов человека. То есть, есть миры, они существуют или нет, но это настроения тонкие какие-то, в которые хочет погрузиться человек. И он себе их создаёт разными методами.

Вы картину также создаёте?
По факту, да. Я вижу в реальности какой-то мотив, который меня как-то цепляет, то есть в какое-то настроение погружает определённое. И для меня это микро-виртуальная реальность возникает, для которой как триггер выступает этот конкретный мотив. Но я пишу своё состояние, Какую-то свою мысль, классическую, композиционную, ритмическую, цветовую и так далее, которая уже во мне сидит. Чаще всего это я увидел у других художников, либо там свои наработки какие-то. Потребность есть такая. Но, если вот про объединение… Вот раньше же были художники, они в гильдии объединялись, да, это было такое…

Есть ли какое-нибудь объединение, куда бы вы посоветовали обратиться начинающим живописцам. Или посоветовали бы вообще не терять время на это дело?
Вот вступление в Союз Художников для многих – это такой творческий экзамен, оценит ли их профессиональная комьюнити или нет, допустит ли в свои ряды. Сейчас туда гораздо лояльнее принимают всех, и даже дилетантов. Поэтому не знаю даже, для чего туда вступать. Мне кажется, надо группироваться с единомышленниками, и вовсе не обязательно в какие-то формальные группы залезать. Например, мы с друзьями ездим по России, путешествуем. Там не все в Союзе состоят. И мне не обязательно в Союзе состоять, чтобы с ними общаться. Там, из Москвы художники, из Питера некоторые знакомые, с кем я просто могу пообщаться. Они видят мои работы, им нравятся, они меня уважают в каком-то смысле. Я их уважаю, потому что они сильные художники. Если художник слабые работы делает, то с ним не хочется общаться особо. А так, если видишь, что есть чему поучиться, то всегда тянешься к работе.

Как вы определяете, что работа сильная?
Насмотренность есть какая-то определенная. Сложно это сказать. Я могу просто перечислить ошибки в слабых работах, которые не видит любитель, но профессионал видит эти ошибки, и они сразу делают работу слабой. При ее хорошей идее, если технически она не дотянута, то это видно в любом случае. Хотя многие говорят, мы вне шаблонов, мы не хотим так, мы не хотим сяк. На самом деле они в клише впадают еще худшие, потому что они повторяют ошибки, которые тоже представляют собой клише определенные. То есть надо сначала от этих клише освободиться, потом уже от шаблонов академизма там или реализма, или еще чего-то. Потому что между дилетантизмом и свободным искусством очень большая пропасть. Ну хотя там иногда бывает наивное искусство.

Галерею проговорили. А как попали в живопись?
Отец художник, мама иллюстратор. С детства рисую, смотрю книги по искусству. Их много было. Как-то всё время в этом варился. С 14 лет стал рисовать больше. Ну и папа сказал: «Ты уж выбери профессию, давай что-то делать. Если ты будешь художником, я тебе помогу. Если ты гитаристом будешь, я тебе не помогу». Я выбрал, путь искусства мне близок. Я ходил и рисовал в Приозерске и в окрестностях, сараи всякие, старые дома, акварелью. Потом, лет в 16, уже стал думать, куда поступать. Стал ездить на подготовительные курсы в Герцена.

Почему в Герцена?
Потому что у меня не было опыта рисования обнажёнки, не было композиции, как следует, нормальной для поступления в академию. То есть я мог бы там пару лет ещё посидеть, подготовиться, и, может быть, я бы поступил. Может не с первого раза, с второго, с третьего, не знаю. В итоге пошел в Герцена, время не стал дополнительно тратить.
В Герцена я поступил, с третьего курса хотел перейти в Академию, тоже пошел со своими работами, но работы были слабые. Клим Ли еще тогда был жив, он сказал, что не надо мне в Академию. Он так дипломатично сказал, чтобы не обидеть. Но он также казал, что не все становятся художниками, кто оканчивает академию. И я стал дальше учиться, потом магистратуру окончил в Герцена. И потом просто стал работать сам. Пошел работать в художественную школу. Семь лет там отработал.

Не жалели потом, что послушали его?
Что не пошел в академию? Нет, наверное. Честно, нет. Потому что, не считаю, что я достиг каких-то высот, но я понимаю, куда идти. А вот у многих ребят после академии нет даже понимания, куда идти, чего они хотят. Часто они только подражают, работая в традициях своей мастерской. Очень сильно это видно. Я ко всем с уважением отношусь. Но многие сами говорят, что не знают, как себя найти. Они часто устраиваются в какой-нибудь институт работать на какие-то копейки, и не чувствуют себя художниками. Хотя лучший институт страны должен дать чувство, что ты художник, что знаешь, как пробиться, но это далеко не у всех есть. Те, кто сам работает, вот они свой стиль находят. Поэтому я считаю, что просто надо работать.
У меня есть много разных планов, откуда я могу развиваться дальше, что для себя впитывать, что перерабатывать. Я хотел бы копии поделать, хотел бы в определенных жанрах поработать и так далее. Мне кажется, сейчас такое образование начинается.
У меня восемь лет уже прошло после института, но я начинаю понимать, что мне надо делать вообще и как работать, как ритм свой выстроить. Вот ушел из найма и у меня появилось время.

Где работали вы в найме?
Вот в художественной школе я работал, в детской.

Вы говорите, что у вас появилось понимание, что нужно делать. Что же нужно делать?
Нужно активно работать, много, очень много работать. И нужно смотреть хороших мастеров и тянуться к ним постоянно. Воплощать их идеи, их ходы какие-то в своих работах послойно.

Не боитесь то, что будете смотреть работы других авторов, мастеров, и рано или поздно начнете копировать?
Нет, наоборот, надо представлять весь срез художественных идей, которые существуют, и не только классических, и современных, и разных, тогда будет синтез. Если очень узко смотреть в одного автора в каком-то направлении, то да, наверное, будет потом стагнация. Я не знаю, может быть слишком самонадеянно всё это звучит из моих уст.
Надо, мне кажется, просто много смотреть и быть насмотренным человеком, и развиваться. И тогда именно индивидуальный почерк, он как раз и проявится. Потому что есть ар-брют, искусство душевнобольных, когда они вообще ничего не знают, они просто рисуют, у них что-то интересное получается. Но это все равно в рамках жанра. Художник не может создать какое-то произведение в вакууме. Он должен понимать, что уже было создано. У любого художника, какого ни возьми, реалисты, романтики, они все переосмысляли прежние сюжеты, уже бывшие до них, но по-новому.

Затронули тему ар-брют. Вы не считаете, что каждый художник, который достиг определенных высот, он где-то, ну слегка…
Ну, вот я могу сказать за реалистов. Реалисты, многие хорошие художники, они прожили долгую хорошую жизнь, качественную, здоровую, они не пили, не курили, большинство. Насчет не пили не могу поручиться, но более-менее здоровую жизнь вели, обычно на природе. Вот Валентин Михайлович Сидоров, Аркадий Пластов, Николай Галахов, Николай Тимков, они все долгую жизнь прожили. Рылов, по-моему, тоже, ну, не очень долго. Виктор Иванов, представитель сурового стиля, до сих пор.
Но у авангардистов, мне кажется, более хаотичная жизнь, и как раз подвержена разным помешательствам. Ну, может быть, это страшное клише, жуткое.

Но художник должен чувствовать, что он пишет? Что чувствует человек, который пишет в кубизме?
Вот я и не знаю, честно. Надо смотреть.

Как Вы считаете, что нужно сделать для того, чтобы удовлетворить себя как художника, не как человека, а именно как художника полностью?
Если как художника, то я думаю, что я сейчас в балансе нахожусь, мне нравится состояние. У меня есть стимул активно работать, и я работаю. Мои работы востребованы в целом на моем уровне. Успех — это когда ты успеваешь делать то, что ты хочешь. Я успеваю. Я ушел из найма, у меня появилось время. Нет, я не все свои проекты успеваю, конечно. Я хочу видеоуроки монтировать и много чего еще. У меня не хватает времени. Я часто ночами сижу. Но тут уж никуда не денешься. Да, если бы больше мне платили за картины, за мои, я бы больше зарабатывал, я бы больше мог своё время освободить. В этом плане я немножко не удовлетворён. Но я чувствую, что я иду, и у меня шаг за шагом происходят какие-то позитивные сдвиги в ту сторону, куда я хочу. Поэтому в этом плане динамика положительная. Я думаю, что все нормально.

Есть какие-то конкретные запланированные вещи, какие-то шаги на этом пути?
Есть определенные шаги, которые я корректирую. Я вот хотел арт-резиденцию создать на Алтае. Такой был громкий, амбициозный проект. В итоге я сейчас думаю, что надо сначала всё-таки денег заработать, и чтобы деньги были не последние. Чтобы туда не вкладывать всё, что есть. И не переезжать туда жить с концами всё-таки, а чтобы это была резиденция, или творческая дача. Опять же, это длительный процесс. Не так, что резко там обосновался и начал всех подряд звать, проводить премьеры. Нет. Это надо наработать базу каких-то активных подписчиков, людей, которые с тобой ездят по пленэрам. Нужно быть известным, нужно немножко подтянуть ресурсы, так сказать, в начале.

Ваша семья вас поддерживает в этом начинании?
Моя жена поддерживает меня. Ей, конечно, не всё нравится. Я пропадаю на работе подолгу, и что времени мало на семью. Но это как бы и моя вина тоже, что я не всегда могу спланировать правильно, иногда в работу с головой ухожу. Но в целом, она тоже художник, и она меня поддерживает в плане моих начинаний, даже вот этих рискованных. И Алтай, и галерея, всё в этом плане поддерживает очень сильно.

Какие-то выставки собираетесь делать?
Сейчас мы с друзьями периодически делаем выставку раз в год примерно. У нас объединение «свободные пленнерщики» и есть группа одноименная в ВК. Группа посвящена скорее просто срезу художественной жизни современных художников.

Сколько человек?
В объединении примерно человек 10−15 активно кто ездит. Даже больше наверное. Ну просто мы в разных комбинациях группируемся и иногда ездим. Я раньше организовывал пленэры активно, сейчас уже не организую, потому что и семья, и уже на коммерческую деятельность больше переключился, там ребята сами организуются и ездят. Но выставку мы делаем всё равно совместно, в союзе художников уже три раза сделали выставку, по Алтаю одну крупную после того, как съездили на Алтай.
И вот третья была сейчас собирательная «дорогами России», юбилейная, пять лет нашему объединению. А вот в этом году еще пока думаем на какую тему, может быть Питер будет, договариваемся с разными площадками. А так свои персональные, я думаю сейчас. Пока у меня все это в тумане. Я не знаю, потому что галерея есть. Если я ее закрою, тогда буду думать, где выставлять. Сейчас пока у меня здесь, это моя выставочная точка основная.

Сколько необходимо денег, чтобы сделать персональную выставку? Зал возьмем, где-нибудь, квадратов 100.
100 квадратных метров обычно стоит 50−60 тысяч за неделю. А вот союз, кстати, дает референцию. Он дает скидку 50 процентов, то есть мы выставлялись за 60 тысяч на две недели в зале 120 метров. Союз художников дает свой зал на Большой Морской 38, это очень большой жирный плюс ему.

Сколько стоит подготовить картины?
Подготовить это все недолго. Картины, себестоимость в материалах и так далее. Их надо багетить. Я с багетом пока очень скромно. На оформление тысяч десять уходит каждый раз. Это по скромным меркам. На перевозку, опять же, если это крупные работы. Но я могу сам довезти. Работы 130 на 200 возил в автобусе.

В автобусе удивлялись?
Ну да. В центральную дверь заходил, ставил. В «Красках жизни» или в каких-то коммерческих галереях, где нет скидок, 50-60 тысяч стоит неделя одна. Поэтому две недели — это 120 тысяч. Но я не делал на две недели. Даже в «Красках жизни» мне вторую неделю потом за работу дали. То есть они работу забрали одну и дали еще неделю.
Так-то есть и очень дорогие площадки, гораздо дороже. Вот «Арт-мир» сейчас в Нижнем Новгороде, там 70 тысяч, насколько я знаю, стоит стенка. Не знаю, какой размер. Там гораздо меньше, чем 120 метров, просто какая-то стенка небольшая, стенд на ярмарке. Ярмарки тоже, мне кажутся интересными. Я в Китае был на ярмарке, участвовал, но ничего не купили у меня.
Мне кажется, что туда надо выходить, опять же, имея какой-то пул клиентов постоянных, которые приедут и купят именно у тебя, именно там, а не просто случайные посетители. Как Бато Дугаржапов, например, тоже там выставился. Так к нему едут, уже его зная, потому что Бато – знаковое событие. И, опять же, его продает его имя. Как вы говорите, что надо везде-везде расставляться, чтобы везде тебя видели, чтобы ты мелькал, о тебе говорили, и рано или поздно эта плотность социальной ткани достигнет критического предела.

Все будет хорошо. Последний вопрос. Вы считаете себя успешным человеком?
Когда я успеваю делать то, что я действительно хочу, я считаю себя успешным. Не по финансам, не по каким-то внешним метрикам, по внутреннему ощущению, что я успеваю. В данный момент я не все успеваю. Что сделать, чтобы я все успевал? Наверное, нужно больше денег, чтобы я меньше занимался заработком чисто на жизнь. То есть, чтобы у меня не было необходимости писать повторы своих работ, заказы, еще что-то. Чтобы я писал только свободное творчество. Но я понимаю, это утопия, потому что даже Крамской постоянно делал и заказные работы, и преподавал, и так далее. Как электровеники все эти художники крутились. И то, что я сейчас начал крутиться, я думаю, это уже успех, потому что у меня внутреннее состояние поменялось. Я не сижу на диване, мне не хочется там сидеть, просто залипать во что-то. Мне хочется что-то делать. То есть мне нравится мое состояние сейчас.
И от этого у меня есть оптимизм.